QRatorВ обязанности Деда входила в том числе и экспертная оценка ситуаций, возникавших в развитии того или иного двигателя. Как пример, можно назвать двигатель М-107, мучительная разработка и доводка которого в КБ Климова шла всю войну. КБ Климова, эвакуированное в Уфу из Рыбинска, постоянно переносило сроки выпуска новых двигателей М-106 и М-107, предназначенных для истребителей Яковлева и бомбардировщиков Петлякова. Постановление ГКО № 2346 от 25 сентября 1942 г. обязало КБ к середине ноября закончить 50-часовые испытания мотора М-107А, а к концу года довести его ресурс до 100 ч. Этот вариант двигателя существенно отличался от довоенного «сто седьмого»: был разработан новый приводной центробежный нагнетатель с поворотными лопатками В.И. Поликовского. Мотор форсировали по наддуву, в результате чего его взлетная мощность возросла до 1600 л.с., а номинальная — до 1500 л.с. на высоте 4500 м. Если М-105ПФ имел удельную мощность 34,5 л.с./л, то М-107А — уже 42,7 л.с./л.
При испытаниях летчик П.Я. Федрови достиг на Як-7 с двигателем М-107А скорости 590 км/ч у земли и 680 км/ч на высоте 5800 м. Это были хорошие результаты, и КБ предложило построить 15 истребителей с двигателем М-107 для войсковых испытаний. Но 23 февраля 1943 уже в конце испытательного полета на малой высоте внезапно затрясся мотор, из него пошел дым. Летчик П.М. Стефановский посадил самолет, не дотянув до границы аэродрома «Набережная». Истребитель был разбит, а пилот ранен. Расследование причин аварии показало, что виноват именно мотор: выброшенное из двигателя масло нарушило теплоизоляцию, вызвав обгорание наружного коллектора и проводов зажигания.
Время шло, КБ Климова и уфимский завод № 26 работали над двигателем в самом напряженном режиме, но устранить все неполадки не удавалось. В конце апреля 1943 года НКАП направил в Уфу комиссию во главе с начальником 8-го ГУ НКАП и начальником ЦИАМ В.И. Поликовским. Комиссия должна была определить реальное положение с двигателем М-107. Выводы оказались неутешительными: комиссия не исключила «возможности длительных задержек и непредвиденных затруднений в доводке М-107А и внедрении в широкую летную эксплуатацию». В одной из исторических монографий сказано, что Климов пытался объяснить комиссии объективную причину задержек, но «слушать его никто не стал». Не знаю, какие разговоры весной 1943 в Уфе происходили между Дедом и Климовым и в каких вообще тонах они беседовали, но известно, что 12 мая 1943 г. вышло постановление ГКО № 3358: «В связи с тем, что Климов не выполнил вовремя решение ГКО по созданию мотора М-107А, имеющее в настоящее время исключительное значение, ... прислать на помощь д.т.н. Швецова и д.т.н. Микулина и обеспечить успешное прохождение государственного испытания мотором М-107А в кратчайший срок». Надо, правда, сказать, что и Швецов с Микулиным — два опытнейших конструктора — ситуацию с М-107 исправить не смогли.
В августе 1943 года М-107 был установлен на несколько истребителей ЯК. В ходе испытаний в ЛИИ семь моторов наработали чуть более 84 часов. Пять из них пришлось снять с самолетов по разным причинам, шестой сгорел вместе с истребителем. Только один двигатель благополучно отработал на самолете 34 часа. Среди главных причин, не позволяющих эксплуатировать самолеты, называлась течь воды из уплотнений цилиндров, разрушение шатунов, прогары поршней, а также тряска силовой установки. Двигатель снова не был готов к запуску в производство.
Только 27 декабря 1943 года ГКО утвердил заключения по результатам 100-часовых испытаний мотора М-107А и принял двигатель на вооружение ВВС Красной Армии. Было ли это решение преждевременным? Возможно. Мучения с М-107А (переименованного в ВК-107А) и его доводка продолжались и после постановления ГКО.
В этом документе самое главное — то, что он написан с искренним чувством. Это ощущается прежде всего в несколько неуклюжем подборе слов и в сбивчивой интонации. Это явно писали не под диктовку «сверху», а сочиняли сами, положив лист бумаги на лабораторный стол и все вместе придумывая слова. Подписи внизу листа сделаны зеленым мягким карандашом — видимо, он на столе лежал, попался под руку.
НАЧАЛЬНИКУ ЦИАМ
ГЕНЕРАЛ-МАЙОРУ ИАС В.И.ПОЛИКОВСКОМУ и
ПЕРВОМУ ЗАМЕСТИТЕЛЮ НАЧАЛЬНИКА ЦИАМ
В.Д.ВЛАДИМИРОВУ
Мы, работники Заводской лаборатории, собравшись сегодня на собрании, шлем Вам — руководителям Института — свой пламенный привет и поздравляем Вас с высшей Правительственной наградой — Орденом ЛЕНИНА.
Услышав по радио 18 сентября с.г. о награждении нашего Института «Орденом ЛЕНИНА», мы все воодушевлены такой наградой Правительства, зная что в заслугах Института перед Родиной есть и наша доля работы.
Несмотря на трудности в работе: недостаток оборудования, людей, химически чистых реактивов и т.д., наша лаборатория с честью выполнила поставленные перед ней задачи.
По оценке тов.ВЛАДИМИРОВА, что наши исследования иностранных моторов стали хорошими, мы, работники Заводской лаборатории, обещаем Вам — руководителям Института работать еще лучше и плодотворнее, еще культурнее и технически грамотнее проводить исследования и оформлять их.
Забота Ваша о непрерывном укреплении и дальнейшем развитии нашей лаборатории, поставит лабораторию на должную высоту и что такой Институт, как наш передовой Институт, обязан иметь такую лабораторию, которая служила бы примером для всех заводов и институтов нашей промышленности.
В радостные дни, в дни полного сокрушения врагов нашей Родины на Западе и на Востоке, а также в дни награждения нашего Института и лично Вас Орденом ЛЕНИНА, примите от нашего коллектива пожелания Вам долгих лет жизни и здоровья.
НАЧАЛЬНИК ЗАВОДСКОЙ ЛАБОРАТ.: Волгин
НАЧАЛЬНИК МЕТАЛЛОГРАФ.ЛАБОР.: Задворнова
СЕКРЕТАРЬ ПАРТОРГАНИЗАЦИИ: Чеканихин
ПРОФОРГ: Широких
СОТРУДНИКИ:
Подписи
"22" сент. 1945г.
Это поздравление, полученное от Московского Авиационного Института. Обратите внимание на аскетичное оформление поздравления: оно напечатано на машинке на простом листе плотного, желтоватого картона. Ни пышных корпоративных эмблем, ни витиеватых выражений. Даже восклицательных знаков в поздравлении нет ни одного. Все строго, сдержанно и как-то твердо.
Орден Ленина и три медали Дед носил на одной колодке, скрепленными воедино. Он относился к своим наградам без излишнего пиетета и всегда давал их поносить мне. Я прикреплял их к ковбойке и расхаживал по квартире с видом гордого шестилетнего ореденоносца.