ИВАНОВ ИЗ РОССИИ

Валентин Иванов — нападающий московского «Торпедо» и сборной СССР, капитан сборной СССР. Играл только за «Торпедо», его же и тренировал. Двухкратный чемпион СССР. Олимпийский чемпион 1956 года, чемпион Европы 1960 года, серебряный призер чемпионата Европы 1964 года. За «Торпедо» сыграл 287 игр, забил 124 гола, за сборную 59 игр, 26 голов. Лучший бомбардир чемпионата мира 1962 года (вместе с Вава, Гарринчей, Драженом Ерковичем, Леонелем Санчесом и Флорианом Альбертом — все по 4 гола).

15 сентября 1956 года в Ганновере двадцатиоднолетний Иванов на пару с девятнадцатилетним Стрельцовым дважды разорвали немецкую оборону. Каждый из них забил в тот вечер по голу, и сборная СССР выиграла 2:1. За год до этого немцев обыграли на «Динамо» 3:2. Дважды подряд выиграть у чемпионов мира, причем один раз на их поле? Это сейчас кажется невозможным, а тогда все было возможно, реально, спокойно и прочно. Прочны были коричневые фибровые чемоданчики футболистов, тяжелы их черные бутсы, и синие тренировочные костюмы с большими белыми буквами СССР на груди казались верхом элегантности.

Иванов и Стрельцов начинали во дворах послевоенной Москвы. Иванов на своей Авиамоторной обстучал мячом все стены и заборы, Стрельцов в своем Перове накручивал в дриблинге по пять человек. Оба играли в заводских командах: Иванов за команду ЦИАМа, Стрельцов за завод «Фрезер». Это сейчас путь в команду мастеров лежит через школы с шикарными вывесками и академии с пафосными названиями, а тогда люди стартовали из заводской команды прямо в чемпионы СССР, а с московских полей с серыми скамейками, на которых, попивая пивко и поплевывая семечки, гутарили дядя Миша и дядя Паша, улетали прямо в огромную чашу стадиона города Ганновера, под взгляды 86 тысяч человек.

Скуластые молодые лица, челки, крепкие подбородки, неизбывная уверенность в себе. Это знаменитое «Торпедо» образца 1960 года. Иванов и Стрельцов очутились в заводской команде не прихотью агентов, пять раз перепродающих игроков, чтобы срубить пять тонн бабла, а точным ходом судьбы. Оба успели до футбола поработать — один слесарем, другой сборщиком. В «Торпедо» (команда, кстати, одно время имела прозвище «Слесаря») они делали крепкий, как бицепс работяги, смачный, как рассказанный на улице анекдот, пролетарский футбол. Быстрый пас-перепас, быстрое движение, ударчики с мыска, протыкающие вратарей, удары с подъема, в которых ощущается вся мощь завода ЗиЛ, Автозаводской улицы и рабочего класса — вот что это такое.

Иванов, высокий худощавый парень, был мастером комбинационной игры. Он был ее конструктором. У него было все в порядке с техникой, отточенной в бесчисленных играх за двор, завод и клуб, и двигался он тоже неплохо — его манера бежать, сильно помогая себе на бегу руками, запоминалась сразу. Но еще лучше у него было с головой. Все, кто с ним играл, потом всегда вспоминали, что Валя — в игроцкие годы его звали Валей или даже Валькой, и только став тренером, он превратился в Козьмича — мыслил на поле комбинациями. Партнер Иванова должен был этому его стремлению разыграть спектакль в четыре паса соответствовать. А если не понимал, не соответствовал, не угадывал и оказывался дураком, то Валя Иванов раздражался на дурака и мог приложить сильным словом.

А что вы хотите? В той заводской торпедовской Москве, на всех этих Автозаводских и Кожевнических улицах, где Иванов был героем и кумиром, только так и разговаривали. И он этой речи тоже оставался верен всю жизнь. Я помню, как будучи тренером «Торпедо» — кажется, это было уже в девяностые — он однажды на бровке схлестнулся с Газзаевым. Все слова бурного диалога, который вели футбольные аксакалы, были непереводимы ни на один из мировых языков, но тот, кто вырос во дворе и провел жизнь под стук мячей, все прекрасно понимал. Так говорят в России мужчины, не сошедшиеся в трактовке офсайда!

«Торпедо» было не командой, а образом жизни Иванова. Этого сейчас не понять игрокам, меняющим пять команд за пять лет и вообще плохо помнящим, за кого они нынче играют. Иванов всю свою жизнь играл за один клуб. И тренировал его. Когда в условиях общего бардака «Торпедо» раздвоилось на «Торпедо-Металлург» и «Торпедо-Лужники» и у болельщиков встал вопрос, какое из них настоящее, Иванов сказал свою знаменитую фразу: «Настоящее там, где я». Игроки новой формации, оскорбленные его тренерским тиранством, написали на него письмо, и он ушел. В новую эпоху он не вписался. Мухлюющие агенты, безумные зарплаты у плохих игроков, которые не прошли бы и в дубль того, легендарного «Торпедо», — он, помнивший, как за победу над сборной Германии игроков премировали фотоаппаратами ФЭД, всего этого понять не мог. Уходя, сказал времени все, что о нем думает: «Жулики гробят футбол».

В 1965-м Игорь Нетто, стоя в центральном круге поля в Лужниках, передал Иванову повязку капитана сборной. Со сборной Иванов выиграл Олимпийские игры и Кубок Европы. Со сборной он дважды выходил в четвертьфиналы чемпионатов мира, по дороге вышибая Англию, Югославию, Уругвай, но это только сейчас кажется успехом. А тогда люди, невооруженным глазом видевшие проплывавший в небе первый советский спутник, хотели многого, надеялись на большее. Осиянная улыбкой Гагарина, оставившая за спиной черную муть сталинских лет, отворившая окна с присохшими шпингалетами страна жила в упоении от свежего воздуха и свежего времени. И футбол тот был неповторим. И частью того футбола был вот этот человек с издавна знакомым лицом и вмещающей в себя всю Россию фамилией.